Освобожденные украинские военнопленные сообщают о злоупотреблениях в российском плену

В последние дни осады сталелитейного завода «Азовсталь» в Украине в прошлом году снайпер прострелил ему челюсть и язык, старшему сержанту В. Максим Кушнир не мог ни есть, ни говорить, ни дышать.

Но когда он сдался с сотнями раненых украинских солдат из бункера в мае прошлого года после переговоров с российскими войсками о сдаче, им не было обещано ни медицинской помощи, ни идентификации сотрудников Красного Креста.

Вместо этого сержант Кушнир, прослуживший девять лет солдатом и поэт с детства, рассказал, что его возили на двухдневную автобусную поездку на территорию, контролируемую Россией, и оставили прикованной к постели со сломанной челюстью и гангреной на языке.

«Я думал, что это конец», — сказал он. «Первые три-четыре дня они ничего не делали. Они ожидали, что я умру сам.

Одна из историй успеха войны — история выживания и возвращения домой сержанта Кушнира. Украинские и российские официальные лица почти еженедельно обмениваются сотнями военнопленных, причем обе стороны вовлечены в полномасштабный конфликт.

Однако обмен пленными показал мрачную реальность. Украинские солдаты вернулись домой с рассказами о страшных страданиях в русском плену — Казни и смертиИзбиения и электрошок, антисанитария и почти голодная диета.

Украина разрешает Международному комитету Красного Креста доступ к удерживаемым ею российским военнопленным в знак того, что она выполняет свои обязательства по международным военным конвенциям. Нет России. Он ограничивает внешнее наблюдение и подтверждает личности только тех немногих, кого он держит.

Украинские официальные лица и бывшие заключенные говорят, что украинским заключенным при обмене приходится хуже, чем российским заключенным.

«Мы были такими худыми», — сказал сержант Кушнир, подняв мизинец. «По сравнению с нами они выглядели лучше. Мы были худыми и бородатыми. Они были выбриты и вымыты.

«Это классические оскорбительные отношения», — сказала Александра Романцова из Центра гражданских прав, украинской организации, получившей в прошлом году Нобелевскую премию мира, резюмируя обращение с украинскими заключенными.

Неясно, сколько украинских солдат являются военнопленными или пропали без вести. Россия предоставила лишь частичные списки тех, кто у нее есть, а Украина не обнародовала никаких цифр. Но правозащитные группы говорят, что заключенных насчитывается от 8 до 10 тысяч человек, и украинские официальные лица не оспаривают эти цифры.

А украинцы были арестованы в последние месяцы за боевые действия в Багмуте и его окрестностях, по словам людей, занимающихся доставкой заключенных домой. Считается, что русских в Украине очень мало.

По словам Александра Павличенко из Украинского Хельсинкского союза по правам человека, некоторых украинских солдат судили в России по сомнительным обвинениям, и они получили длительные сроки в соответствии с российской уголовной системой.

Андрей Кривцов, глава военной медицины Украины, сказал, что среди военнопленных было пятьсот медицинских работников и сотни женщин-военнослужащих и раненых. Он сообщил, что в плену находится 61 армейский врач, и потребовал их освобождения.

Др. Урик Макрцян, 32 года, врач-анестезиолог.

Он сказал, что русские оказывали медицинскую помощь только тогда, когда он просил об этом, и доставляли раненых в больницу только тогда, когда они были близки к смерти.

Д-р Мкртчян, который был освобожден после обмена пленными в ноябре, сказал, что его беспокоит состояние раненых, в том числе заключенных.

«Это были мальчики, которые защищали нашу больницу», — сказал он. «Большинство из них до сих пор в плену, я не вижу для этого никаких оснований и объяснений, потому что они уже инвалиды, они не могут воевать, нет причин их сажать».

Бывшие заключенные и правозащитные группы заявляют, что украинские военнопленные, в том числе раненые и беременные женщины-военнослужащие, подвергаются безжалостным нападениям.

Др. Мкртчян рассказал, как новоприбывшим приходилось избивать палками тюремных надзирателей — ритуал дедовщины под названием «Приветствие». Он помнит бег. По его словам, в результате избиения погиб военнослужащий Каспар, получивший тяжелые ожоги.

45-летний Максим Колесников был одним из более чем 70 украинских солдат и четырех мирных жителей, захваченных в плен после российского вторжения в феврале 2022 года, когда российские войска захватили его базу возле города Гостомель к северу от столицы Украины Киева.

Их отвезли на допрос в перегонный лагерь на заброшенном заводе, где избили их командира на расстоянии слышимости всей части. Российская сеть фильтрационных лагерей, где проверяют и допрашивают военных и гражданских украинцев, подвергается широкой критике за нарушения прав человека.

Через несколько дней г. Колесникова и его сокамерников перевели в российскую тюрьму в Брянской области недалеко от границы с Украиной.

Импульс «Добро пожаловать» длился пять часов. «Меня ударили коленом по лицу», — сказал он. Избиения продолжались ежедневно в течение месяца. По его словам, охранники использовали резиновые дубинки, пластиковые трубы, деревянные правила и веревки с узлами или пинали заключенных.

Заключенные прозвали группу охранников «Электриками» за пытки заключенных электрическим током.

Пленники опасным образом истощены, мистер Уайт. — сказал Кривцов.

«Это хороший день, чтобы иметь картошку в вашем супе», сказал г-н. Колесников сказал, что потерял около 75 фунтов в неволе.

Он сказал, что у него сжат позвоночник из-за недоедания, а также травмы бедер и коленей от длительных избиений.

35-летний Оле Мутрак, командир 1-го батальона «Азов», попал в плен на заводе «Азовсталь» в Мариуполе и был слишком худым, чтобы его можно было узнать, когда он вернулся после четырехмесячного заключения, сказал его зять Данило Мутрак.

По словам Данило Мудрак, он набрал вес и перенес операцию на плече, но через пять месяцев после освобождения умер от сердечного приступа.

По словам майора Дмитрия Андрющенко, который был заместителем командира 2-го батальона «Азов», когда он был там, члены батальонов «Азов», которых Россия долгое время называла неонацистами отчасти для оправдания войны, подверглись особо жестокому обращению. Захвачен на Азовстали. «Азов для них как красная тряпка», — сказал он.

Майор Андрющенко находился в исправительной колонии в Оленовке в июле, когда в лагере произошел взрыв, в результате которого погибли не менее 50 членов «Азова». Как и многие опрошенные бывшие узники Оленовки, он обвинил Россию в планировании взрыва.

По словам майора Андрищенко, тюремщики закрыли ворота казарм, не дав выжившим сбежать.

Доктор Мкртчян, который находился в той же исправительной колонии, сказал, что он и другие украинские врачи призвали охранников помочь раненым, но им разрешили приблизиться к ним только через час после взрыва.

Россия заблокировала призывы к независимому расследованию взрыва и обвинила в этом украинский удар.

Для некоторых раненых с «Азовстали» прибытие съемочной группы российского телевидения могло стать спасательным кругом. По словам сержанта Кушнира, эта огласка заставила российских чиновников позаботиться о заключенных, которые уже ослабли от недостатка еды и воды после осады на «Азовстали».

Со сломанной челюстью и языком сержант Кушнир не мог лежать и целыми днями держал голову руками без болеутоляющих и антибиотиков.

В конце концов его перевели в другую больницу, где врачи отрезали ему язык и зажали челюсть проволокой.

Он мечтал есть. Он написал несколько стихов:

«Смилуйся надо мной, судьба. Я жив.

Не наказывай меня беспощадно».

По его словам, физическую боль было не так тяжело переносить, как неуверенность заключенного.

«Когда не знаешь, к чему готовиться, что принесет завтрашний день, особенно после того, как увидишь, что русские делают с нашими людьми, и постоянно ждешь смерти, ощущение не из приятных. Все».

В конце июня сержанта Кушнира и других раненых из «Азовстали» погрузили в автобусы и вывезли на передовую для обмена.

Вернувшись в Украину, он перенес несколько операций и несколько месяцев учился снова говорить, используя рубцовую ткань в задней части горла.

Его хирург, Др. 44-летний Василий Рыбак взял кость из бедра, чтобы восстановить челюсть, но когда это не сработало, ему вставили титановую челюсть. В лаборатории 3D-печати в городе Днепр.

Затем доктор Рыбак планирует научиться у первопроходцев в Индии тому, как создать новый язык из мышечной ткани грудной клетки своего пациента.

В перерыве после операции сержант сказал о Кушнире: «Он герой». «Все они.»

Александр Шубко И Тима Шаповал Предоставленный отчет.